|
А.Г. Юрченко СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ В середине XIII в. в истории дипломатических и культурных контактов между Западом и Востоком была открыта новая страница. Особая роль в этой истории принадлежит францисканцу Иоанну де Плано Карпини, посланнику римской курии ко двору монгольского хана. Историческая наука давно и с полным на то правом оценила несомненное достоинство рукописного наследия брата Иоанна. Его книга в форме донесения, охватывающего практически все стороны жизни монгольского кочевого общества, является надежным историческим источником. Видимо, стоит напомнить, что содержание пятой главы книги брата Иоанна, где излагается легендарная история походов трех армий Чингис-хана, оставалось неразъясненным. Для комментаторов пятая глава была камнем преткновения, поскольку оставалось неясным происхождение ее загадочных сведений. Мало того что монголы вступают в битвы с удивительными народами, они проигрывают все сражения либо же не знают, как следует поступать в трудных ситуациях. Представляя на суд читателей исследование Александра Юрченко, можно полагать, что найден ключ к расшифровке содержания пятой главы. Открытию предшествовали обстоятельства, связанные с публикацией новых материалов западного посольства. Речь идет о малоизвестных результатах деятельности брата Бенедикта Поляка. Этот францисканец сопровождал брата Иоанна в качестве переводчика, и, скорее всего, именно он владел всей полнотой информации миссии. Его донесение сохранилось в сокращенном пересказе брата Ц. де Бридиа, назвавшего свой труд "История Тартар". Это сочинение в переводе на русской язык впервые увидело свет в издательстве "Евразия" и является первой книгой в трилогии, посвященной исследованию материалов францисканской миссии 1245 г. Оба донесения принято было рассматривать как тексты, отражающие западный взгляд на восточные реалии. И казалось, для этой позиции есть очевидные основания. Ведь францисканцы совершили путешествие по дорогам империи и были участниками коронации великого хана. Иными словами, они непосредственно наблюдали многое из того, что описывают. Однако подавляющая часть их известий связана не с наблюдениями, а с расспросами. Это решающее обстоятельство в современных исследованиях, как правило, не учитывалось. Вопрос, из чьих уст участники миссии получили те или иные сведения, остался без ответа. Высокая степень осведомленности послов не могла не вызвать удивления, но, по молчаливому согласию, авторство материалов вменялось в заслугу самим францисканцам, что создавало серьезные трудности при анализе сюжетов, явно недоступных францисканцам по причине языкового барьера. Публикация донесения брата Бенедикта открывает новые исследовательские горизонты и одновременно позволяет пересмотреть большую часть устоявшихся оценок. Наибольший же интерес вызывает то обстоятельство, что в донесении легендарная история походов Чингисхана изложена с сохранением первоначальной композиции, с большими подробностями и адекватной трактовкой монгольских терминов. К тому же сам брат Бенедикт несколько раз ссылается на неких "тартарских рассказчиков", что окончательно удостоверяет наличие независимого источника информации. Эти наблюдения позволили А. Г. Юрченко поддержать осторожную гипотезу американского историка Г. Д. Пейнтера о существовании восточного сочинения, включенного в отчеты миссии. Пейнтер назвал свою находку "Романом о Чингис-хане" — по аналогии с широко известным "Романом об Александре". Однако Пейнтер не реконструировал текст романа и не предложил никаких аргументов для защиты своей гипотезы, в силу чего она осталась практически незамеченной. В свою очередь Юрченко удалось найти в восточных космографиях параллельные сюжеты, однозначно свидетельствующие о литературном характере загадочных эпизодов в донесениях францисканцев. Наиболее убедительно выглядит разработка сюжета о походе монгольского императора к восточным пределам мира, в страну "шумящего солнца". Ясно, что западные послы не имели никакого отношения к рождению легендарной эпопеи. Их задачей был сбор точных сведений о монголах, и с этой задачей францисканцы блестяще справились. Если быть последовательным, то надо согласиться и с тем, что фиксация ими фантастических сюжетов имела серьезные основания. Но на эту гипотезу, насколько известно, не решился ни один автор. Странным образом во францисканцах видели мыслящих людей и одновременно отказывали им в здравомыслии. Таковы были предпосылки, натолкнувшие А. Г. Юрченко на новый путь исследований. Видимо, свою роль сыграл и давний интерес автора исследования к истории путешествия Иоанна де Плано Карпини. Еще студентом он совершил несколько путешествий в Центральную Азию. Позже, в 1991 г., он организовал экспедицию, повторившую маршрут миссии. Сопоставительный анализ эпизодов "Романа о Чингис-хане" с аналогичными эпизодами из сочинений в жанре ‘аджа’иб позволил выявить инверсию ключевых моментов, связанных с фигурой царя-воителя и темой сакральных знаний о границах мира. Иными словами, заимствованные сюжеты переделаны в соответствии с замыслом. Открывшееся обстоятельство влечет за собой далеко идущие выводы. Юрченко настаивает на игровом характере построения сюжетов, о чем, по его мнению, свидетельствуют прием инверсии и фигуры умолчания, а также сам подбор ярких космографических сюжетов. Сегодня представляется бесспорным, что открыт новый текст. Его история такова: он был написан анонимным восточным автором незадолго до прибытия западной миссии ко двору великого хана Гуюка летом 1246 г. и передан в руки францисканцев. Ряд других вопросов, например о статусе текста, авторском замысле, личности сочинителя, остаются открытыми. Не вызывает сомнений предположение о том, что автор романа принадлежал к интеллектуальной элите и его занятием была переводческая деятельность. Вполне вероятно, что роман явился ответом на вызов со стороны государственного культа Чингисхана. Я надеюсь, что в результате открытия этого текста получит новый импульс тема о восприятии средневековыми путешественниками "чудес мира". Скорее всего, Юрченко прав, когда пишет, что диалоги о чудесах входили в круг культурных развлечений при дворах восточных и западных правителей. В таком случае, тезис об излишней доверчивости средневековых интеллектуалов утрачивает силу. Фантастические сюжеты удовлетворяли жажду неизвестного и играли важную роль в балансе рациональных и иррациональных представлений о мире. Профессор С. Г. Кляшторный, заведующий сектором тюркологии и монголистики Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Но если ради уведомления читателей мы пишем что-либо такое, чего в ваших странах не знают, вы не должны из-за этого называть нас лжецами, потому что мы сообщаем вам то, что видели сами или слышали как достоверное от других [людей], относительно которых мы считаем, что они достойны доверия. Иоанн де Плано Карпини. Книга о Тартарах. Пролог. "Внемлите, острова и все народы христианской веры, крест Господень исповедующие, в пепле и рубище, посте и рыдании, и плачем возрыдайте, исторгните потоки слез, ибо грядет день Господень, великий и горький чрезмерно, когда явится неслыханное гонение на крест Христа с севера и от моря, когда смятутся умы и опечалятся сердца, лица омоются слезами, а души отягчатся вздохами, [лишь] временами обретая покой. В меру своих возможностей мы сообщаем вам, — смиренно писал в 1242 г. герцогу Брабантскому ландграф Тюрингенский, — что бесчисленные племена, ненавидимые прочими людьми, по необузданной злобе землю с ревом попирая, от востока до самых границ нашего владения подвергли всю землю полному разорению, города, крепости и даже муниципии разрушая, не только христиан, но даже язычников и иудеев, никого не щадя, всех равно без сострадания предавая смерти, за исключением одних лишь младенцев, которым царь их, величаемый Цингитоном, ставит клейма на лбу. Людей они не поедают, но прямо пожирают. Едят они и лягушек и змей и, дабы быть кратким, не различают никакой пищи [чистой от нечистой]; и как при виде льва бегут все животные, так при виде этого племени все народы христианские обращаются в бегство. Даже команы, люди воинственные, не смогли в земле своей выстоять против них, но двадцать тысяч команов бежали к христианам и вступили в союз с христианами; и готовы они сражаться против каждого народа, кроме вышеупомянутого. Что удивительного? Ведь у них страшное тело, яростные лица, гневные глаза <...>" (Английские источники, с. 154–155). Завораживающая своим ужасом апокалиптическая картина монгольского нашествия на Западную Европу рассыпается как карточный домик при первом знакомстве с материалами францисканской миссии, посетившей двор Бату-хана на Волге и кочевую столицу великого хана в Монголии. Весной 1242 г. монгольские армии еще штурмовали города на побережье Адриатики, а зимой этого же года они отступили в низовья Дуная и затем ушли в причерноморские степи. Пятого марта 1245 г. в Лионе папа Иннокентий IV подписал буллу к "царю и народу тартарскому". Доставить послание папы по адресу было поручено францисканцу Иоанну де Плано Карпини, который в связи с возложенной на него миссией получил широкие полномочия папского легата. Временной разрыв между окончанием военной кампании монголов на Западе и первым дипломатическим контактом курии с монгольскими ханами минимален — всего два года. Однако если мы сравним содержание западноевропейских хроник, где азиатские кочевники изображены дикими полчищами Судного дня, со взвешенными и "нейтральными" отчетами францисканской миссии 1245 г., то невольно возникает вопрос: как могла столь мгновенно измениться ситуация? Создается впечатление, что апокалиптический миф без боя уступил место рациональному подходу к новой политической реальности. Разумеется, все было не так просто. Разница в трактовке значимых исторических событий в сочинениях теологов и отчетах дипломатов определяется в первую очередь позицией и целями наблюдателей. Первые стремились найти оправдание катастрофическим событиям, не зная, чем закончится монгольское вторжение, вторые решали вполне земные задачи, когда волна натиска пошла на убыль. Согласимся, что эсхатологические изыскания и дипломатическая разведка — разные вещи. Опыт путешествия и контактов с высшей монгольской администрацией дал в руки францисканцев инструментарий, позволивший им создать новый образ монголов, не вступая в дискуссию со сторонниками эсхатологического видения мира. Таким образом, изменилась и ситуация и подходы к ней. Азиатский вызов имел как минимум две формы — тотальную военную угрозу Западу и актуализацию сценария последней войны христиан с дьяволом. В этом крайне широком диапазоне, где встретились земная и космическая составляющие картины мира, и шла работа по созданию новых стратегий. Судя по письму ландграфа Тюрингенского, с которого мы начали обзор темы, реальный военный вызов полностью растворился в страхе перед наступлением сил тьмы и мрака. В сочинениях, ориентированных на поиск воли Провидения, разрешалась проблема смысла земных событий, однако это был односторонний взгляд. В тот момент, когда папские дипломаты, находясь в центре Азии, работали над своими аналитическими отчетами, в Англии, например, создавались иллюстрации к "Великой хронике" Матвея Парижского, где монголы изображены на конях, чьи хвосты увенчаны змеиными головами. Так могло представляться только войско Антихриста. В системе христианского универсума не было места ни иноверцам, ни язычникам. Теологи обсуждали вопрос о том, не являются ли пришельцы из Азии потомками потерянных колен Израилевых и налицо ли признаки приближения Страшного суда? Таков был церковный взгляд на один из самых мощных вызовов середины XIII в., и кажется, он исключал какой-либо диалог между Западом и Востоком. Элита христианского мира продолжала обмениваться тревожными посланиями, в которых описывались жестокости неведомых никому монголов. Слухи о них распространялись как эпидемия, один мрачнее другого. Сообщалось, что монголы питаются отвратительной пищей и даже едят человеческую плоть. Это было наименьшее из зол. Другие слухи вообще не оставляли надежды. Там, где прошли монголы, образовалась безлюдная пустыня и даже земля перестала плодоносить. Но не все разделяли подобное видение мира. Одновременно с историей нашествия, написанной рукою страха, создается другая история, где чужой мир обретает человеческое лицо. Сведения францисканцев удивительным образом не стыкуются с предшествующей западной традицией, что отмечено большинством исследователей, но оставлено без каких-либо разъяснений. Вместе с тем никто не решится отрицать, что диалог состоялся. Весь вопрос в том, что поведали западным дипломатам их восточные информаторы. Вызов со стороны новой мировой империи имел третью составляющую, представленную идеологемой неограниченной мировой экспансии. Именно этот идеологический миф послужил предметом тонкой рефлексии восточных интеллектуалов, вступивших в контакт с францисканцами. Последние интуитивно почувствовали значимость сведений такого рода и внесли их в свои отчеты. Это наиболее закрытая для понимания часть материалов миссии. Кажется, у нынешних исследователей отсутствуют коды, применение которых способно раскрыть истинное содержание истории рождения империи Чингисхана. "РОМАН О ЧИНГИС-ХАНЕ" Реконструкция по версии перевода брата Бенедикта, сохранившейся в "Истории Тартар" брата Ц. де Бридиа. Перевод и нумерация параграфов даны по изданию латинского текста: Hystoria Tarta-rorum C. de Bridia monachi. [3] И был же в этой [земле Моал] некий муж из некоего знатного рода, но нравов жестоких, по имени Чингис, от которого тартары и повели [свое] начало. Он с малым [количеством] людей своих начал захватывать добычу. В конце концов, став более жестоким, он тайком захватывал людей и присоединял [их] к владычеству своего беззакония. И когда он собрал себе тридцать сообщников и впал в явное безумие, тогда он полностью подчинил своей власти всю землю, в которой он родился, то есть Моал. Сделав это, он, будучи нрава высокомерного, начал стремиться к большему и, собрав войско, выступил в землю соседнюю, прилегающую к ним со стороны востока, которая ими же называется Су-Моал, то есть водные монгалы, ведь су по-тартарски означает на латыни aqua (вода). Моал [по-тартарски] — земля, монгали — означает [имя] жителей земли. Однако сами [они] называют себя тартары от [названия] большой и стремительной реки, которая пересекает их землю и называется Татар. Ибо тата на их языке означает на латыни trahere (тащить), а тартар — trahens (тянущий). Они сами себе назначали вождя, а в то время они поставили над собой вождя, по имени Каули, победив которого, Чингис [его] поверженных людей присоединил к своему войску. Потому что он привык побежденных всегда присоединять к себе, чтобы доблестью большей силы превосходить другие земли, таким же образом, как это со всей очевидностью проявляется в его потомках, которые суть последователи самого коварства. [8] Затем [Чингис] пошел войной на юго-восток и захватил четыре земли, а именно Войрат, Сары-уйгур, Каранитов и Космир [Кашмир]. И затем он снова вернулся восвояси. [9] Но поскольку жажда власти не позволяла ему пребывать в бездействии, собрал он всю огромную мощь, какую только мог, и выступил против императора китаев. В конце концов после длительной войны, обратив в бегство войско императора, самого императора осаждал в столице, очень сильно укрепленном городе, до тех пор пока осаждающие, вследствие величайшей нужды, были вынуждены съесть по приказу Чингиса [каждого] десятого человека из десятки. А осажденные же, когда у них проявился недостаток в стрелах и камнях, начали метать во врагов серебро, особенно расплавленное. Ибо в этом городе богатства такого рода находились в изобилии. И в конце концов осаждающие сделали подземный ход до самого центра города, через который ночью ворвались в город и, убив императора с влиятельными [людьми], завладели всем, что в нем было. Итак, Чингис, приведя в порядок часть земли, которую он завоевал, с радостью вернулся восвояси. Есть также некая часть земли, прилегающая к морю, которой вплоть до сегодняшнего дня тартары не могут завладеть. С этого времени Чингис начал именоваться каном, что означает "император". [11] Итак, когда Чингис стал именоваться каном и год отдыхал без войн, он в это время распределил три войска [идти воевать] в три части света, чтобы они покорили всех людей, которые живут на земле. Одно он отправил со своим сыном Тоссуком, который тоже именовался каном, против команов, которые обитают над Азами в западной стороне, а второе, с другим сыном, — против Великой Индии на юго-восток. [12] А сам же он [Чингис-кан] вместе с тpетьим [войском] направился к горам Каспийским и когда, миновав землю, называемую Солангия, в то вpемя не подчинив ее себе, он все время, в течение тpех месяцев, не встpечая людей, шел чеpез пустыню. Когда же он достиг окресностей гор Каспийских, где, как говоpят, Александpом запеpты были иудеи, котоpых остальные иудеи именовали Гог и Магог, тут-то вот вдpуг все железные вещи (стрелы из колчанов, ножи и мечи из ножен, стремена от седел, тpензеля от уздечек, конские подковы, панцири с людей, шлемы с их голов) с гpохотом и величайшей скоростью устремились в сторону гор. Пpичем (как сами они, вспоминая эти события, pассказывали нашему бpату Бенедикту с каким-то весельем) железные вещи потяжелее — панцири и шлемы, котоpые были вынуждены нестись по земле к гоpам с большой стремительностью, подымали чрезвычайно густую пыль и сильный гpохот. Поэтому их охватили слепота и чpезвычайный ужас. Считают же, что эти гоpы [состоят] из адаманта. [13–14] Итак, в страхе Чингис-кан бежал вместе с войском в направлении северо-востока, оставляя горы от себя с правой стороны. Наконец, двигаясь постоянно через пустыню еще в течение трех месяцев, он приказал ввиду нехватки съестных припасов съедать каждого десятого человека из десятки. По истечении этих трех месяцев он приблизился к земле у великих гор, которая называется Нараирген, то есть ‘люди солнца’, ибо нара по-тартарски переводится на латынь как sol (солнце), [а] ирген — homines (люди). Когда он нашел переходы [через горы] и не обнаружил там ни одного человека, он и его приближенные безмерно удивились. Затем же, встретив [на своем пути] единственного мужчину с женой его, он через многочисленных переводчиков начал спрашивать о земле обитаемой, то есть где живут люди. И узнав о том, что они живут в подземных домах, вырытых под горами, послал захваченного ранее в плен мужчину спросить их, хотят ли они выступить для сражения; его же жена осталась в плену. Но когда он возвращался, наступило утро и татары распростерлись на земле, обратившись в сторону восхода солнца из-за шума, произведенного восходящим солнцем, и многие из них здесь умерли. А жители же земли, узнав о врагах, напали на них ночью и многих из тартар убили. Увидя это, Чингис-кан с оставшимися людьми бежал, уведя при этом тем не менее с собой захваченную женщину. Впоследствии она, как сами тартары сообщали [нашим] братьям, в течение долгого времени оставалась с ними и утверждала, что названная земля, без сомнения, находится в крайних частях мира, на самом краю земли, за которой находится только лишь море-океан. Ибо там, где солнце и море сближаются в период летнего времени, слышится такой ужасный и такой страшный шум и гром из-за того, что солнце сталкивается с небесной твердью, что никто не осмеливается находиться под открытым небом на земле до тех пор, пока солнце не продвинется по своему зодиакальному пути на юг, дабы избежать смерти и не быть убитым громом или избежать другого вреда. Поэтому существует также [обычай] в это время бить в громаднейшие барабаны и в другие инстpументы в горных пещерах, чтобы грохотом барабанов защититься от шума солнца. Эта земля, если перейти через горы, равнинна и плодородна, но невелика. [15] Когда же Чингис-кан, будучи побежден, спешно возвращался со своими людьми из этой земли к себе домой и увидел на обpатном пути Каспийские гоpы, то он не пpи-ближался к ним по причине прежнего страха. Однако видя, что из гоp вышли люди вследствие гpохота, пpоизведенного pанее (из-за того, что железные вещи неслись к гоpам), он возжаждал с ними сpазиться. А когда обе стоpоны стали пpиближаться дpуг к дpугу, тут-то вот их и pазделило облако, встав посpедине, как некогда [оно pазделило] египтян и сынов Изpаиля. Поэтому вполне веpоятно, что они — иудеи, котоpых Господь защитил и пpедостеpег знамением [их] отцов. И каждый раз, когда таpтаpы подступали к облаку, их поpажало слепотой, а некотоpых даже смеpтельным удаpом. Однако они могли, как бы то ни было, видеть дpуг дpуга сквозь облако. А после того как они не смогли пpойти с обеих стоpон облака на pасстоянии двух дней пути так, чтобы оно больше не стояло пеpед ними, они двинулись в доpогу своим путем. [16] Итак, тартары, совершая путь пешком и слабея от голода, нашли кишки или все внутренности некоего животного, достаточно зловонные, которые, как они сами считают, были оставлены прежде, когда они в том самом месте ели; и когда кишки были принесены к Чингис-кану, он приказал [их] сварить, выжавши только большой кал руками, никоим образом не разрывая и не повреждая внутренности. Это и было сделано, и при таких обстоятельствах Чингис-кан, вместе с прочими уже почти умиравший от голода, [их] съел. И с тех пор Чингис-кан постановил ничего из внутренностей не вы-брасывать, кроме большого внутреннего кала, о чем подробнее говорится [тогда], когда говорится о традициях [неписаных законах] тартар. Совершив эти вещи, он вернулся в свою землю и был поражен [ударом] грома согласно Божественному приговору. [17] А второе войско, посланное со вторым сыном Чингис-кана против индийцев, победило Малую Индию, то есть Эфиопию, в которой живут люди наичернейшие и [к тому же] язычники. Когда же [тартары] достигли Великой [Индии], обращенной [в христианство] апостолом Фомой, царь [этой] земли, которого обычно именуют пресвитер Иоанн, тотчас, хотя и не был хорошо подготовлен к войне, послал против них войско. Они использовали против тартар некую новую и неслыханную хитрость: они подготовили особым образом три тысячи всадников, впереди которых на седла посадили некие железные или бронзовые фигуры, которые содержали в своей полости живой огонь. И прежде чем стрелы тартар могли их достичь, они начинали испускать огонь, раздувая кузнечные меха, которые располагались на седле под бедром каждой [фигуры]. Вслед за огнем они начали метать стрелы, чем войско тартар было приведено в беспорядок. Одни обожженные, а другие раненые, они пустились в бегство, [а] индийцы, преследуя их, перебили многих, остальных же изгнали из своих границ, так что впоследствии тартары к индийцам не возвращались. Сами тартары рассказывали нашим братьям, что индийцы расположили войско к бою, подняв воинов на стременах над [крупами] коней. "И прежде, чем мы успели понять происходящее, — [говорили они], — те внезапно опустились в седла, и в нашу сторону брызнул огонь, за которым последовали их стрелы. Таким образом наше войско было обращено в бегство". Поскольку в течение следующих восемнадцати лет индийцы не видели тартар, то они им сказали через вестников: "Вы вторглись на нашу землю, как воры, а не как доблестные воины, но теперь знайте, что мы каждодневно готовы к вашему нападению. Так что несмотря на то, что вы сами не осмелитесь прийти к нам, ожидайте довольно скоро нашего нападения". [18] А тартары, не решаясь вернуться к себе домой раньше установленного Чингис-каном срока, дабы избежать смертного приговора, направились в юго-восточном направлении. Пройдя более месяца по пустыне, они достигли Земли псов, называемой по-тартарски Нохой-Кадзар. Ведь нохой по-тартарски означает на латыни canis (собака), а кадзар по-тартарски означает на латыни terra (земля). Они нашли там только лишь женщин без мужчин [и], захватив их в плен, остались на два [дня] возле реки, которая протекает посередине [этой] земли, а когда спросили [их] о мужчинах, каковы они и где находятся, [те] ответили, что [их мужчины] от природы — псы и что они, прослышав молву о врагах, переправились через реку. На третий же день обнаружилось, что все псы, которые обитали в [этой] земле, объединились, но [поскольку] тартары насмехались над ними, они, переправившись через реку, стали кататься по песку, который вследствие холодного времени замерзал на них. И так они проделали дважды и трижды, а поскольку псы были покрыты шерстью, то лед смерзся с песком на толщину ладони. Сделав это, они ринулись на тартар. Те же, смеясь, начали метать в них стрелы. Но поскольку им не мог быть причинен вред иначе, чем через рот и глаза, они уничтожили очень немногих. Псы же, быстрее добегая [до них], одним укусом валили коня, а дpугим душили татарского [всадника]. Итак, таpтаpы, видя, что ни стpелы, ни мечи не могут повpедить псам, пустились в бегство. Псы, преследуя их в течение трех дней [и] умертвив очень многих, изгнали их из своих границ. И таким образом обрели впредь мир от них. Некий тартар также рассказал брату Б[енедикту], что его отец был в то время убит псами. Кроме того, брат Б[енедикт] твердо уверен в том, что он сам видел среди тартар одну из песьих женщин, о которой он даже говорит, что она рожала от тартар, но [рожала] мальчиков чудовищных. А вышеописанные псы очень волосаты, они понимают полностью речь женщин, а женщины — [смысл] знаков псов. Если женщина рождает дитя женского пола, у него человеческий облик матери, [а] если мужского, то он делается псом, как отец. [19] Возвращаясь восвояси из этой земли, тартары захватили землю, которую называют Буритебет. Бурит означает ‘волк’, что хорошо подходит к жителям [этой] земли, которые имеют обыкновение, словно дикие волки, поедать, собрав родню, умершего отца. У них нет волос на подбородке, но, если волосы появляются, они выщипывают их железными щипчиками, изготовленными для этой цели. Кроме того, они очень безобразны. [20] Третье же войско, которое пошло на запад с Тоссук-каном, сыном Чингиса, покорило сперва землю, которая зовется Теркемен, во-вторых — бисерминов, затем — кангитов, [и] наконец они вторглись в землю Куспкас, то есть Команию. А команы, объединившись со всеми русскими [князьями], бились с тартарами между двумя ручейками — название одного из них Калк, а другого Кониуззу, то есть "вода овец", ведь кони по-тартарски означает на латыни oves (овцы), а уззу — aqua (вода), и они были разгромлены тартарами. Крови с обеих сторон было пролито до самых конских уздечек, как передавали те, кто участвовал в сражении. Итак, когда тартары их победили, то, возвращаясь в свою землю, на обратном пути захватили некоторые земли на севере, а именно бастархов, то есть Великую Венгрию, которая соседствует с морем-океаном на севере. [21] От этой земли они пришли к паросцитам, которые высоки ростом, но щуплы и немощны. Имея живот маленький и круглый в виде небольшой чаши, они никогда не едят глотая, но живут паром. Ведь у них вместо рта маленькое отверстие. И в то время, когда они варят мясо, положенное в горшок, они кормятся, ловя пар через [упомянутое] маленькое отверстие. А мясо, не заботясь о нем, бросают собакам. Итак, их [тартар] эти [люди] не заботили, потому что они испытывают сильное отвращение ко всему чудовищному. После этого они прибыли к неким [людям], которые называются самоеды. Но и эти люди их не заботили, потому что они люди бедные и дикие и живут только охотой. Наконец они прибыли к тем, которые зовутся укорколон. Укор по-тартарски означает на латыни bos (бык), колон — pedes (но-ги): [получается], так сказать, "ноги быка". Они же называются нохойтерим: нохой означает canis (пес), терим — caput (голова), то есть "голова пса", на латыни же говорится canina capita (песьи головы). У них бычьи ноги вниз от лодыжек и человеческая голова от затылка до самых ушей, но лицо во всех отношениях как [морда] пса, и поэтому они именуются по своей отличительной части. Они говорят два слова, а третье пролаивают, и ввиду этого они также могут называться псами. Они также [люди] дикие и в беге соответствующим образом проворны. И они [тартары] последних сходным образом презирают. Итак, вернувшись в свою землю, они нашли Чингис-кана пораженным [насмерть] ударом грома. [22] Кроме того, тартары сообщили нашим братьям, что они побывали в земле неких людей, у которых были только одна нога и одна рука [и] которым никто не мог причинить вред вследствие скорости их [передвижения] и силы стрел. Ведь один [из них] натягивает лук, а другой пускает стрелу сильнее, чем любой [другой] народ. Говорят также, что своей скоростью они превосходят не только жителей других стран, но даже всех четвероногих на земле. Поэтому перед появлением наших братьев у тартар двое из уже названных людей (отец и сын), явившись ко двору императора тартар, спросили: "По какой причине вы пытаетесь беспокоить нас войнами? Разве мы не превосходим вас в метании стрел и скорости бега?" И когда самый быстрый конь был поставлен бежать с ними [наперегонки] на виду у всех, согласно ранее сказанному, они [тартары] пустили коня мчаться быстрым бегом. А эти [люди] удивительным образом начали быстро вращаться, подобно колесу, и внезапно настигли коня. Наконец, обратясь спиной к коню и тартарам, они побежали в свою землю. Тартары, увидев это, больше не захотели к ним вторгаться. А зовутся они унипедами (одноногими). [33] … И приходят они, чтобы сражаться непрерывно в течение восемнадцати лет, и они не остановятся до тех пор, пока не останется [в живых] ни знатного, ни императора, ни королей. И хотя они знали, что рано или поздно они должны быть убиты христианами, но, однако, они не знают ни дня и ни земли, в которой Бог назначил этому случиться, когда неожиданно Бог мщения отомстит кровь неотмщенных. [41] Он [Чингис-кан] также установил, чтобы [тартары] покорили все земли мира и не заключали бы мира ни с кем, разве только те сами открыто и безоговорочно не сдадутся им, и на этот случай приказал щадить простых людей, а всех более знатных умерщвлять. Он им [тартарам] также предсказал, что в конце концов все они будут убиты в земле христиан, однако немногие оставшиеся [в живых] будут соблюдать закон [той] земли, в которой отцы их погибли различными смертями. [34] Названия же земель, которые тартары завоевали, суть таковы: Китай, Соланги, Эфиопия, Войрат, Кераниты, Буритебет, Уйгур, Киргиз, Саруйхур, Меркит, Мекрит, Найман, Каракитай, Туркия, Нубия, Балдак, Урумсолдан, Бисермины, Кангиты, Армения, Георгиания, Аланы, которые называют себя Аззами, Киркасы [Черкесы], Газары, Команы, которые называют себя Кусскара [Кыпчаками], Мордвины, Баскарт, то есть Великая Венгрия, Билеры, Ко-рола, Кассиды, Паросциты, Песьи [народы], Замогеды [Самоеды], Несториане, Русия, [земли] персидских султанов, которые именуют себя сарраценами. |
