|
Бодхисаттва ада. СОДЕРЖАНИЕ Предисловие переводчика Книга, которую читатель сейчас держит в руках, создана в рамках традиции гораздо более древней и мощной, чем русская или западноевропейская. Мало что из культурного опыта современного человека может пояснить ему, как именно следует воспринимать текст, персонажи и общий настрой которого столь далеки от мира христианской или античной мифологии. Тем не менее при подробном знакомстве с ним его содержание окажется весьма поучительно для нас, так как демонстрирует совершенно оригинальный и незнакомый нам взгляд как на положение человека в полном катастроф и опасностей мире, так и на религиозно-мистическое осмысление этой ситуации. Перед нами рассказ об адах и об избавителях из адов. Но это не обычное повествование. Это магический текст, ритуальное чтение которого и даже простое обладание которым может способствовать освобождению живых существ из ада. Мифологическое повествование, с которым мы имеем дело, создано в рамках буддизма — религиозной системы, предложившей идеал спасения, полностью отличный как от идеала более близких нам средиземноморских культов, существовавших в древности, так и от местных индийских путей самосовершенствования. Учение Будды, отрицавшее такие доктринальные положения, как бессмертная душа, помощь Бога-Творца и индивидуальное "я", в сравнительно короткое время завоевало симпатии широких слоев населения как в Индии, так и за ее пределами. Уже при Ашоке (III в. до н. э.) буддизм становится государственной религией. Ашока посылает миссионеров, дабы распространить Дхарму в чужих странах. Сутра, предлагаемая ныне вниманию читателя, входит в число наиболее почитаемых текстов махаяны, или большой колесницы, — того направления буддизма, которое исторически оказалось наиболее привлекательным для народов, населяющих безграничные пространства Азии. Именно в форме махаяны буддизм распространился в Китае, Японии, Корее, Вьетнаме, Тибете и Монголии. Именно в рамках махаяны возникла и получила развитие мифологическая система, не имеющая себе равных по сложности и количеству персонажей, система, которую можно сопоставить разве только с мифологией индуизма, выражающей совершенно иные идеи. Буддийская мифология, которая только начинает открываться отечественной публике, одарила мир оригинальной моделью религиозно-мистического воображения, сочетающего полнокровное разнообразие конкретной и красочной образности с глубиной йогической интроспекции, основанной на концепциях отсутствия индивидуального "я" и онтологического пессимизма. Обстоятельства возникновения буддизма махаяны до сих пор остаются загадкой для исследователей. Все существовавшие ранее формы буддизма, и прежде всего тхераваду, последователи нового религиозного направления называли хинаяной, то есть малой колесницей. Последователей хинаяны махаянисты обвиняли в том, что они монополизировали учение о духовном совершенствовании, которое было возвещено Буддой, сделав его достоянием узкой прослойки профессиональных аскетов. Краеугольным камнем новой религиозной доктрины стал идеал бодхисаттвы —существа, во всех своих поступках следующего чувству сострадания и стремящегося достичь пробуждения не только ради своей собственной пользы, но и ради пользы всех живых существ. Сам термин бодхисаттва достаточно часто встречается в палийских суттах, где он относится к Будде в его прошлых жизнях, Гаутаме в тот период, когда он еще не достиг пробуждения, буддам прошлых времен, а также будде будущего Майтрее. Махаянисты придавали этому термину совершенно новое содержание. Они противопоставили свой идеал идеалу архатства. В тхераваде ступень архата считается высшей ступенью духовного совершенства, какую только может достичь ученик будды. Архат — это существо, обретшее освобождение от процесса рождений и смертей в сансаре и достигшее абсолютного покоя нирваны. Махаянисты обвиняли архатов в эгоцентризме, заявляя, что они заботятся только лишь о личном освобождении, не принимая во внимание нужды погрязших во зле живых существ. Разумеется, любого искреннего последователя махаяны следует считать бодхисаттвой. Существуют также "великие бодхисаттвы" (бодхисаттвы-махасаттвы) — великие личности, которые в течение многих кальп упорно предавались чрезвычайно тяжелым йогическим практикам и стяжали добродетель, сверхъестественные способности и духовные силы, намного превосходящие способности божеств и людей. На помощь этих великих бодхисаттв и надеялись последователи махаяны как в своем продвижении по пути самосовершенствования, так и в мирских делах. Бодхисаттвы, изображаемые в виде привлекательных богоподобных существ, наделены обильными и разнообразными сверхъестественными способностями и безграничным состраданием. Количество будд теперь объявлялось бесконечным; махаянисты провозгласили, что как будды, так и бодхисаттвы являют бесконечное количество магически созданных ими тел, каждое из которых также обладает безграничными магическими способностями. Таким образом, стало возможно поклонение самым разнообразным формам бодхисаттв, многие из которых по своим функциям и внешнему облику имели много общего с божествами набирающего силу индуизма. Махаянские сутры составляют чрезвычайно обширную и весьма неоднородную литературу. Очень трудно сказать, какие именно сутры появились раньше всего, а какие были написаны позднее. Для самих адептов махаяны сутры представлялись записью сокровенных учений Будды, которые по разным причинам не стали известны людям при его жизни. Наиболее распространенной является та точка зрения, согласно которой Будда не хотел, чтобы махаянские учения были доступны людям при его жизни, так как люди еще не были готовы к их восприятию. Лишь через пятьсот лет после ухода Будды в нирвану великий йогин Нагарджуна разыскал сутры махаяны в библиотеке царя нагов и принес их в мир людей. Реальная история написания сутр махаяны была гораздо более сложной. Различные махаянские сутры появились не одновременно. Вопрос о нижней временной границе написания махаянских сутр представляется чрезвычайно трудным. Точно известно одно — первые сутры махаяны переводятся на китайский язык в начале II века н. э. Во второй половине II века н. э. Локакшема перевел части "Аштасахасрика праджня парамита сутры". В III веке н. э. Чжи Цянь перевел "Вималакиртинирдешу", а Дхармаракша, который, согласно традиции, знал тридцать шесть языков, перевел "Бхадракальпику", "Саддхармапундарику" и множество других сутр. Важным этапом становления махаяны в Китае стала деятельность Кумарадживы (IV в.), переводы которого отличались большой точностью и высокими художественными достоинствами. Начиная с IV века махаяна становится одним из важнейших факторов духовной жизни Китая. Из экзотического элитарного вероучения она превращается в массовую и респектабельную религию, поддерживаемую государством. Появляются монастыри, сосредоточивающие в своих сокровищницах огромные ценности и располагающие большими библиотеками и штатом переписчиков. Объем текстов становится таким большим, что его изучение теперь уже под силу только профессиональному книжнику. Появляется прослойка ученых монахов, специализирующихся на хорошем знании канона. Но, безусловно, в ранний период существования махаяны было совсем не так. Скорее всего в первые века нашей эры каждый наставник имел всего одну сутру, которую он знал наизусть, повсюду носил с собой, и на которой основывалось его вероучение. Очевидно, наследием именно этих времен является весьма характерный культ книги, книги как материального объекта, который проповедуется во многих махаянских текстах. Там говорится, что сутру необходимо завернуть в красивый разноцветный шелк, положить на высокое место и поклоняться ей. Такого рода культ совершенно неизвестен ни тхераваде, ни другим религиозным течениям Индии. В рамках махаяны развились многие формы религиозной самокультивации, которые были чужды раннему буддизму. Пышные и сложные ритуалы, утонченные формы храмового поклонения, магия и астрология, без сомнения, были гораздо более привлекательны для широких масс, чем достаточно рациональная и скупая на внешние проявления ранняя форма буддизма. В учении самого Шакьямуни, насколько мы можем судить о нем на основании палийских сутт, строго говоря, вообще нет места культу. Поскольку каждый сам является гарантом собственного спасения, а все препятствия дурной кармы, равно как и силы, помогающие адепту их преодолеть, находятся в сфере его сознания, то нет необходимости в каких-либо иных формах религиозной самокультивации, нежели интроспекция и самоочищение. Медитация и различные формы визуализации являлись основными формами практики в раннем буддизме. Тем не менее не следует думать, что Будда совсем отвергает культ. Достаточно рано появился культ ступ — мемориальных сооружений, содержащих останки Будды и архатов. Этот культ восходит к самому Шакьямуни. "Сутра Основных Обетов Бодхисаттвы Кшитигарбхи" была переведена на китайский язык в конце VII века Шикшанандой. Шикшананда был приглашен в Чанань императрицей У Цзэтянь (624–705), которая правила с 684 по 705 год. Императрица, ревностная покровительница буддизма, заинтересовалась учением Аватамсака Сутры. Однако старый перевод этой сутры, выполненный Буддабхадрой в 418–420 годах, изобиловал ошибками. Императрицу поставили в известность, что санскритским оригиналом текста располагает наставник Шикшананда, уроженец Хотана, славившийся своей мудростью и ученостью. Откликнувшись на приглашение властительницы, Шикшананда прибыл в Китай. В 695 году он начал работу над переводом сутры. За пятнадцать лет пребывания Шикшананды в монастырях Лояна и Чананя им было переведено около двадцати сутр. Общий объем переведенных текстов составил 110 цзюаней (свитков), из них восемьдесят цзюаней составлял текст Аватамсака Сутры. В работе ему помогали И-Цзин, Бодхиручи и Фа-Цзан, монахи, ставшие позже чрезвычайно известными наставниками. Скончался Шикшананда в 710 году. В его биографии говорится, что, после того, как его тело было кремировано, обнаружилось, что его язык не сгорел в огне. Этот язык, провозглашенный чудотворным, был доставлен на родину наставника в Хотан, где был заключен в ступу. "Сутра Кшитигарбхи" обрела чрезвычайно широкую популярность сразу же после того, как был сделан перевод. В Китае ее часто называли "Сутрой Сыновней Почтительности Будды" (кит. "Фо сяо цзин") по аналогии с "Канонической книгой Сыновней Почтительности" (кит. "Сяо цзин"), одним из самых почитаемых текстов конфуцианства. Сутра получила такое название в Китае потому, что в ней Будда проповедует Дхарму своей матери, умершей через семь дней после его рождения и родившейся на небе Траястримша. Разумеется, основной причиной, повлекшей за собой столь широкую популярность культа Кшитигарбхи, была его функция — избавление живых существ от страданий ада. В странах конфуцианской культуры, где связь с духами предков являлась одной из главных доминант духовной жизни, нормой являлись любые духовные усилия и материальные затраты, направленные на обеспечение своим близким достойного загробного существования. Кшитигарбха, как его изображает текст сутры, наделен всеми чертами идеального бодхисаттвы-махасаттвы. Все его действия мотивированы великим состраданием. Движимый этим чувством, он готов принести любые жертвы, дабы спасти живые существа. Он наделен безграничными магическими силами, используя которые, он может совершить любые чудеса. Он в совершенстве постиг все учения, проповеданные Буддой, и обладает глубочайшими знаниями об устройстве мироздания. Он может явить бессчетное количество магически созданных тел, во всем подобных ему. Словесный портрет Кшитигарбхи, нарисованный безвестным автором сутры, подчинен главной задаче — внушить адепту культа Кшитигарбхи уверенность в нем как в надежном заступнике и безграничное почтение к нему как к существу, во всем превосходящему богов и духов. Кшитигарбха входит в группу "четырех великих бодхисаттв", которые буддистами махаяны почитаются превыше всех остальных бодхисаттв. Эта группа включает Манджушри, символизирующего великую мудрость, Авалокитешвару, символизирующего безграничное сострадание, Самантабхадру, символизирующего безграничную практику, и Кшитигарбху, который воплощает величие обета — обета спасти все живые существа. Концепция обета является ключевой в образе Кшитигарбхи. Обет (санскр.pranіidha\na) — это настойчивое стремление воплотить что-либо в жизнь, стремление, словесно выраженное в виде решения ни в коем случае не отступать от намеченной цели. В сутрах махаяны говорится о десяти обетах, принятых бодхисаттвой Самантабхадрой, сорока восьми обетах будды Амитабхи, двенадцати обетах будды Наставника Врачевания и о четырехстах обетах Будды Шакьямуни. Основной обет, принятый Кшитигарбхой, является воистину невообразимым. Кшитигарбха поклялся не становиться буддой, пока не будут спасены все живые существа. Это самый великий обет, который только может быть принят бодхисаттвой. Здесь мы вплотную приближаемся к проблеме, которая является ключевой для понимания сущности культовой системы махаяны. Не являются ли образы великих бодхисаттв всего лишь символами психологических состояний, культивация которых являлась базовым элементом великой колесницы? Не являются ли эти образы искусственными конструкциями неких махаянских йогинов? Однозначно на этот вопрос ответить нельзя. Формирование мифологической системы махаяны было длительным процессом, а не одномоментным актом. Мифологизации подвергались различные элементы доктрины; образы бодхисаттв, обретая самостоятельное бытие в воображении адептов, вбирали в себя черты божеств добуддийских культов. Буддизм вообще, как в форме махаяны, так и в форме тхеравады, проявил способность к адаптации различных архаических культов. Образ Кшитигарбхи является тому характернейшим примером. Само имя "Кшитигарбха" означает "Земная сокровищница". Это имя порождало многочисленные и глубокие ассоциации в сознании архаического человека. Этот культ, конечно же, легко усваивался в том мире, в котором основным занятием людей было земледелие, а культы различных духов местности и божеств, связанных с аграрным циклом, занимали центральное место в сфере религии и ритуала. Человек той эпохи остро ощущал свою связь с землей, свою полную зависимость от ее таинственного воздействия — иногда благотворного, а иногда вредоносного и разрушительного. В глубинах земли таились мощные жизненные силы, дарующие людям урожай; но она была и вместилищем демонических, разрушительных сил, которые часто проявлялись в виде ужасных землетрясений или полчищ вредоносных духов — разносчиков эпидемий, болезней и зловещих кошмаров. В недрах земли находились могилы предков, от благосклонности которых зависело благосостояние рода; в той же земле лежали кости чужих, враждебных мертвецов, призраки которых бродили по ночам, вселяя ужас и вредя живым. Земля скрывала гробницы великих царей древности, растревожить их означало навлечь бесчисленные бедствия на государство. Земля хранила бесчисленные клады и сокровища; в ее бездонных глубинах помещались жуткие адские темницы. Земля была живым существом, пульсации ее таинственной жизни были слиты с ритмами жизни человека. Покровительство богини земли и местных демонов, которое обещается всем последователям культа Кшитигарбхи в одиннадцатой главе нашей сутры, наряду с обещанием исполнения всех желаний и постоянного обретения обильного урожая, сделало этого бодхисаттву одним из самых популярных покровителей простого народа. Крестьянин, вся жизнь которого зависела от благосклонности духов почвы, трав, скал, с легкостью наделял Кшитигарбху чертами хорошо знакомых ему божеств природы. А культы местных духов, в свою очередь, обретали более высокое место в системе культов конфуцианского государства, будь то Китай или Япония, так как эти духи рассматривались как эманации Кшитигарбхи или как ревностные последователи буддизма. Это открывало дорогу различным формам синкретизма; так, в Японии культ Кшитигарбхи слился с культом местного божества Досодзина — покровителя путников и дорог. Статуи Кшитигарбхи там устанавливались на перекрестках больших дорог. Поклонение им обеспечивало безопасность в пути и защиту от стихийных бедствий и несчастных случаев. В той же Японии духи многих гор были объявлены эманациями Кшитигарбхи. Такие метаморфозы буддийской религиозной доктрины находили свое логическое законное обоснование в тексте "Сутры Основных Обетов". Таким образом, можно сказать, что культ Кшитигарбхи синтезировал многие характерные черты архаического восприятия мира и высокий идеал бодхисаттваяны. И речь идет именно о синтезе, ибо архаическое начало оказалось полностью подчинено задачам махаянской сотериологии. Правда, нужно сказать, что все вышесказанное относится только к тем формам культа, которые опирались на письменную традицию, прежде всего на текст сутры. Неотъемлемой частью махаянской доктрины является учение о Полях Будд (санскр. Buddhaksіetra), или Чистых Землях. Чистые Земли — это особые миры, в которых будды создают особые условия, дабы живые существа смогли как можно скорее обрести освобождение. Чистые Земли создаются также бодхисаттвами. Чистой Землей будды Амитабхи является мир Сукхавати, Чистой Землей будды Акшобхьи — Абхирати. Авалокитешварой создан райский мир Потала, Чистой Землей будды Майтреи является небо Тушита, где он находится в ожидании своего будущего рождения. Полем Будды Шакьямуни является наш мир, мир Саха. Чистой Землей Кшитигарбхи являются ады. Читатель вправе спросить, каким образом миры мрака могут считаться областью деятельности пробужденного существа? Но с точки зрения махаяны для будды не существует разделения на чистое и нечистое; все миры, которые являются его взору, он воспринимает как свободные от омрачений и совершенно чистые. Обычным же живым существам узреть реальность такой, какой она является на самом деле, сияющей и незапятнанной, мешают их кармические препятствия. В иконографии махаяны бодхисаттва Кшитигарбха единственный из бодхисаттв, который изображается в виде буддийского монаха. Он одет в кашаю (кит. цзяша) — монашеское одеяние, которое согласно завету самого Будды шьется из лоскутков. В левой руке он держит жемчужину, а в правой — оловянный посох буддийского монаха (санскр. khakkhara). На Дальнем Востоке статуи Кшитигарбхи, как правило, устанавливаются в южной части буддийских монастырей, как и заповедано в главе "Сутры Основных Обетов". Иногда Кшитигарбха изображается одетым в одеяние наставника буддийского монастыря — красную кашаю и корону с изображением пяти татхагат. В Китае Кшитигарбху часто изображают восседающим верхом на его ездовом животном, которого зовут Титин (Внимательно Слушающий) или Шаньтин (Хорошо Слушающий). Изображается Титин в виде льва голубого или синего цвета. На голове у него единственный очень короткий рог, ноги имеют копыта. Считается, что полем деятельности Кшитигарбхи является гора Цзюхуашань в провинции Аньхуэй в Китае, где имеется множество храмов и монаcтырей, посвященных ему. Эта гора входит в число четырех "знаменитых гор" (кит. "мин шань"), наиболее почитаемых китайскими буддистами. Три другие "знаменитые горы" — это гора Утайшань в провинции Шаньси — обитель бодхисаттвы Манджушри, гора Эмэйшань в провинции Сычуань — Чистая Земля бодхисаттвы Самантабхадры и остров Путошань в провинции Чжэцзян — твердыня бодхисаттвы Авалокитешвары. С горой Цзюхуашань связана деятельность корейского принца Ким Кёгака (кит. Цзинь Цяоцзюэ) из государства Силла. Как сказано в "Жизнеописаниях достойных монахов Эпохи Сун", составленных Цзань-нином, в 653 году в возрасте двадцати четырех лет он покинул царский дворец, чтобы стать буддийским монахом, и принял имя Ди-цзан, то есть Кшитигарбха. В том же году он морем прибыл в Китай. У него была белая собака, которую звали Шаньтин. Он поселился в пещере на вершине горы Цзюхуашань и предался медитации. На десятый год своего пребывания там он достиг пробуждения. Со временем у него появились многочисленные ученики. В той местности был правитель (кит. гэлао), которого звали Минь-гун. Однажды он спросил Ди-цзана, не хочет ли он построить там монастырь. Тот ответил, что для этого ему необходима земля. "А сколько Вам необходимо земли?" — спросил его Минь-гун. "Достаточно будет столько земли, сколько можно накрыть одной кашаей", — ответил ему Ди-цзан. Когда правитель согласился, монах развернул кашаю, и она накрыла всю гору Цзюхуашань. Минь-гуну не оставалось ничего иного, кроме как выделить требуемую землю. На горе Цзюхуашань возник монастырь, настоятелем которого стал Ди-цзан. Позднее Минь-гун велел своему сыну постричься в монахи той обители. В монашестве его сын получил имя Дао-мин. Ди-цзан покинул наш мир в возрасте девяноста девяти лет. Сидя в медитации, он оставил свое тело, которое не подверглось разложению. Это чудесным образом самомумифицируовавшееся тело до наших дней сохраняется на горе Цзюхуашань в специально построенном храме, который называется "Залом плотяного тела" (кит. "Жоу шэнь тан"). Потрясенный этим чудом, Минь-гун также ушел в монахи, признав своим наставником собственного сына. Одной из иконографических форм Кшитигарбхи является изображение его с двумя спутниками — Дао-мином и Минь-гуном. В этом случае бодхисаттва изображается не как простой монах, а как настоятель буддийского монастыря. На голове у него корона с пятью зубцами. В руках он держит жемчужину. Слева от него стоит Дао-мин, изображаемый в виде юного монаха. В правой руке он держит оловянный посох. Справа от Кшитигарбхи стоит Минь-гун, изображаемый в виде старца с длинной седой бородой. Чистой Землей бодхисаттвы Кшитигарбхи считается также мифическая гора Кхарадия, которая расположена недалеко от горы Сумеру. На этой горе Будда Шакьямуни в переведенной Сюань-цзаном "Сутре Десяти Колес" восхваляет перед своими учениками Кшитигарбху. В сутре говорится о десяти колесах царя-чакравартина, воплощающих десять сил Будды. Эти колеса могут разрушить ады и принести пользу живым существам. Отчасти под влиянием текста этой сутры в китайской религиозной традиции (не только буддийской) окончательно закрепилось каноническое число адов (десять). В X веке монахом из Сычуани Цзан-чуанем была написана знаменитая "Сутра Десяти Царей". В этой сутре дается подробное описание загробного мира, состоящего из десяти адов, возглавляемых десятью царями*. Подробно описывается процедура загробного суда и муки, которым подвергаются осужденные. Именно эта картина адов была усвоена всей китайской религиозной традицией (не только буддийской) и просуществовала в сознании народа вплоть до нашего времени. Кшитигарбха стал восприниматься как глава десяти царей ада. В старом Китае его культ был тесно связан с культами Чэнхуанов-божеств-покровителей городов. Стены храмов Чэнхуанов, как и стены буддийских монастырей, часто украшали фрески, изображающие сцены загробного суда и адских мучений. Такие фрески повлияли на популярные представления европейцев о Китае, породив в сознании европейцев мифологему так называемых "китайских пыток". Культ, воспринимавшийся сквозь призму народных представлений, получил широкое отражение в искусстве и литературе. Кшитигарбха стал персонажем средневековых новелл и знаменитого романа У Чэнъэня "Путешествие на Запад". Культ Кшитигарбхи является для буддистов Дальнего Востока тем более важным, что именно ему в тексте "Сутры Основных Обетов" Будда доверяет заботу о живых существах до прихода Майтреи. Культ Кшитигарбхи также тесно связан с культом Гуань-инь-Авалокитешвары, так как в тексте сутры много места уделено восхвалению этого бодхисаттвы, который всегда воспринимался как наиболее надежный и могучий защитник от всякого рода бедствий. Одним из ключевых факторов в процессе религиозного подвижничества, осуществляемого последователями махаяны, является накопление заслуг. Любой бодхисаттва в своей практике должен руководствоваться прежде всего стремлением стяжать как можно больше мудрости (санскр. prajn]a\, кит. чжи хуэй) и заслуг (санскр. punіya, кит. гундэ). Заслуги — это кармические следы, которые оставляет в сознании свершение благих действий. Накопление таких благих следов позволяет создать позитивный кармический потенциал и устранить препятствия, созданные в прошлых жизнях. Существует бесчисленное количество способов, посредством которых можно создать заслугу. Поклонение ступам и образам будд, даяние милостыни, начитывание мантр, равно как и любое деяние, имеющее целью принести пользу другим людям, создает заслугу. В "Сутре Кшитигарбхи" процесс накопления заслуг рассматривается как основная форма духовного самосовершенствования, столь же важная, как и медитация. Для любого последователя культа Кшитигарбхи в современной Юго-Восточной Азии обязательным является совершение таких ритуальных действий, как простирание перед статуями будд, ступами и наставниками буддизма, почтительный обход культовых сооружений по ходу солнца, отправление обрядов раскаяния в совершенных прежде проступках. Важно не просто формальное исполнение этих деяний, но культивация отношения к этим ритуалам, как к мощным и действенным формам трансформации сознания. После совершения любого из культовых действий необходимо посвятить созданную в результате этого заслугу. Лучше всего посвятить заслугу всем живым существам, пожелав, чтобы они достигли пробуждения. Заслуги также можно посвятить Чистой Земле будды. Существует множество формул посвящения заслуг. В сутре сказано, что наиболее действенным является посвящение заслуг Дхармакае — Дхармовому телу всех будд. Последователями махаяны была выработана совершенно новая концепция культа. Везде, где появлялся махаянский буддизм, возникали большие храмы, наполненные многочисленными статуями будд и обильно украшенные фресками. Такие храмы должны были в доступной для верующих форме воплотить те медитативные переживания, которые испытывали профессиональные созерцатели. Пространство махаянского культа — это запредельные миры, в которых бесчисленные сонмы будд и бодхисаттв проповедуют Дхарму бесчисленным шравакам и божествам на благо всех живых существ. Эти видения, описанию которых посвящено немало страниц махаянских сутр, обрели конкретное воплощение в новом искусстве, расцветшем в буддийских монастырях. Таким образом, личный опыт йогинов, который в домахаянском буддизме являлся тайной, скрываемой от всех, кроме самих созерцателей, теперь не только оказался доступен многим, но и стал новым источником религиозного вдохновения и также мощным стимулом к практике. Авторы махаянских сутр создали свою собственную оригинальную эстетику — эстетику света, эстетику бесконечности, эстетику безбрежных пространств психокосма. Описания ослепительного сияния, исторгаемого буддами, должны пробудить в сознании адептов скрытые силы, позволяющие подняться над обыденностью и рутиной; подробные перечисления имен бесчисленных будд в сутрах, равно как и изображения бесчисленных окруженных сияющими ореолами фигур будд на стенах махаянских храмов, должны были дать верующему чувство простора и свободы на новом для большинства пути бодхисаттвы. Итак, мы видим, что образная система сутр, равно как и созданный под их влиянием культ, тесно связаны с махаянскими формами психотехники, органически сочетавшей работу с воображением адепта и с его интеллектуальной и эмоциональной деятельностью. Более широкое использование воображения и эмоционального начала по сравнению с учением раннего буддизма прекрасно видно на примере "Сутры Основных Обетов", которая завораживает читателя контрастами чередующихся описаний сияющих миров райского блаженства и адских темниц. Воображение читателя, особенно средневекового, также должно было поразить перечисление названий бесчисленных небес буддийской космологии, что вместе с описанием бесчисленных тел, создаваемых Кшитигарбхой, создавало ощущение прикосновения к миру запредельной космической мощи будд и бодхисаттв.Таким образом, мы можем сказать, что "Сутра Основных Обетов Бодхисаттвы Кшитигарбхи" является не только художественным текстом, но и прекрасным образцом махаянской психотехники. Современному читателю, знакомящемуся с любой из махаянских сутр, следует также постоянно иметь в виду, что сутры изначально не были рассчитаны на восприятие посредством чтения печатного текста. Сутру надлежало не прочесть, а выслушать из уст квалифицированного наставника, причем сам процесс слушания сутр рассматривался как магический акт, участие в котором само по себе наделяет адепта некой мистической силой. Не случайно в самих сутрах Будда говорит не о "хорошо знающих Дхарму", но прежде всего о "много слышавших" (кит. "до вэнь"). В древней Индии термин "слушание" (санскр. sravanіa) означал не просто слушание текста, но его заучивание наизусть, а также постоянное повторение и "вживание" в мир текста. Буддийские наставники постоянно говорят о том, что заслуга, обретаемая теми, кто выслушивает сутры, неизмеримо превосходит заслугу тех, кто лишь только изучает их. До нашего времени многие китайские буддисты гордятся тем, что заучили наизусть ту или иную сутру. Коллективная декламация сутр является одной из форм ритуальной практики китайского, корейского и японского буддизма. Даже если кто-то просто читает текст сутры, он часто произносит его вслух. Произнесение текста сутры вслух — ритуальное действие, воспроизводящее тот самый момент, когда сутра была изречена Буддой. Отдельным и весьма сложным вопросом является место "Сутры Основных Обетов Бодхисаттвы Кшитигарбхи" в традиции эзотерического буддизма. Эта сутра была переведена на китайский язык незадолго до того момента, как на исторической арене появилась новая "колесница" буддизма — ваджраяна. В 716 году в Китай прибыл наставник Шукхабарасимха. С этого момента начинается эпоха перевода на китайский язык многочисленных тантрических текстов. Но следует учитывать тот факт, что и до этого времени в Китае были широко распространены различные буддийские тексты, в которых описывались ритуалы, магические церемонии, направленные на получение мирских благ, а также давались инструкции по применению заклинаний — дхарани. Одной их характерных особенностей тантрических текстов является то, что в них главное существо никогда не фигурирует одно, но всегда в окружении свиты. В восьмой главе "Сутры Основных Обетов Бодхисаттвы Кшитигарбхи" говорится о многочисленных царях демонов во главе с Ямой, а в девятой главе перечисляются имена девятнадцати будд. Потенциально эти персонажи составляют мандалу. Появление царей демонов на страницах сутры может свидетельствовать о влиянии какого-то местного индийского культа, но в настоящий момент на основании их имен совершенно невозможно сказать, каков был источник этого влияния. Начиная с восьмого века, на китайский язык переводятся различные тантрические тексты, посвященные Кшитигарбхе. Культ Кшитигарбхи до нашего времени занимает важное место в практике японской школы эзотерического буддизма Сингон. Образ Кшитигарбхи имеет ряд параллелей в иных религиозных традициях, в том числе и в христианстве. В апокрифическом "Евангелии от Никодима" рассказывается о том, как воскресший Христос нисходит в ад и освобождает оттуда грешников. При этом он разбивает оковы и врата ада. Здесь можно провести параллель с клятвой Кшитигарбхи, обещавшего разбить все ады вдребезги. Также роль ходатая за грешников в христианстве может играть Богоматерь. В греческом апокрифе "Хождение Богородицы по мукам" Дева Мария, увидев муки ада, просит Христа помиловать грешников. По ее просьбе мучимым дается некоторое послабление, и с этих пор они избавлены от мучений каждый год со дня Пасхи и до Пятидесятницы. Нам был доступен только один перевод "Сутры Основных Обетов Бодхисаттвы Кшитигарбхи" на иностранный (английский) язык, сделанный Бхикшу Хэн Цзином, учеником известного современного наставника школы Чань Сюань Хуа. Этот перевод, снабженный пространными комментариями Сюань Хуа, был опубликован в 1974 году в США. Он отражает традиционное для китайского буддизма понимание смысла сутры. При переводе текста нами было использовано издание сутры на китайском языке, осуществленное под руководством современного китайского буддийского наставника Чжи Дина и снабженное его комментарием. |
